Живой Кёнигсберг > Общество > "Вова, держи негра!": история калининградского Саши Таксиста — моряка и меломана

"Вова, держи негра!": история калининградского Саши Таксиста — моряка и меломана

Баловались с товарищем на перемене. Когда я учился в школе, в классе пятом, я разбил Ленина. А там бюст вождя мировой революции. Он за мной побежал, я от него — в ленинскую комнату. И разбился. Ну он и упал. Ну всё, думаю, сейчас меня выведут и расстреляют... 

Начинал юнгой. Я ходил в море. Юнги работали и вахты несли наравне со взрослыми. На 'Черноморской славе'. Поэтому мне казалось, что вся моя жизнь будет связана с морем. Может быть, немного меньше.

Но дали задание купить новый бюст. Меня не расстреляли. На Советском проспекте был магазин 'Школьные принадлежности'. Весь город обошёл — нет Ленина в продаже. Купил и принёс его, нового, в школу. Там я его и нашёл. А потом выяснилось, что какой-то местный Кулибин разбитого Ленина склеил. Поставил. Был один бюст Ленина в школе, а стало два...

Один из последних рейсов я делал в 1975 году на 'Белогорске'. После армии я, конечно же, тоже пошёл в море. Был шторм, поэтому нас сразу в порт не пустили. Как-то мы подошли к американскому порту Фалмут. Меня отпустили в увольнение на берег. Мы болтались несколько дней на рейде, потом всё стихло, мы зашли. О музыке, разумеется. Зашёл в бар, разговорился с барменом. Жили здесь пять дней. И вдруг бармен говорит: только сегодня, когда всё стихло, от нас Джон Леннон и Йоко Оно уехали. У них тут свой остров недалеко... Вы сюда, они отсюда. Ну вот, ё моё, не подфартило-то как!

На очень ломаном русском языке говорит: 'У вас с вашим противником не получается, не хотите ли с нами сыграть?'. Тогда к нам подошёл тренер команды с другой половины поля.

О нас все газеты написали. Заход русских в американский порт был настоящим событием для местных. Реально международный матч. Там мы должны были сыграть в футбол с курсантами военно-морской академии. Мы на одной стороне поля, какая-то команда на другой тренируется. Мы приехали на стадион. Полупрофессионалы какие-то. Явно не наши курсанты. Ждём, ждём, а наши соперники всё не едут. 

Думаю: ни фига себе, сейчас они нам понапихают по самое не хочу. Там команда серьёзная. Ну я и говорю: 'Не, давайте не будем'. А американцы — такая нация, всё ищут повод себя показать.

Прошло 15 минут. Решили не играть. Говорит: если вы согласитесь, то мы вас приглашаем на банкет в свой клуб... Опять с другой половины поля к нам гонец-посланник.

Когда свисток судьи раздался, я где стоял, там и упал. Первый тайм мы сыграли со счётом 0:0. На пароходе ты мало двигаешься, какие там тренировки? Сразу. Такие кони! А против нас полупрофессиональный клуб Фалмута.

Ну... А вот это уже ну совсем другое дело! Мы согласились. Уговорили они нас. началась настоящая футбольная бойня. И... На всю жизнь запомнил. Я в прыжке головой хотел мяч достать, а мне коленом попали. Вначале чёрный — не синий, не тёмно-синий, а чёрный. У меня такой синяк был! Потом стал фиолетовый, но с оттенками всех цветов радуги. Потом он желтел.

Меня спросили, кто я, откуда я, чем увлекаюсь. Во время перерыва у нас взяли интервью. Я им рассказал, что коллекционирую винил — пластинки.

Стадионы — как у нас в Москве! Они потом к нам в гости приходили, принесли фотографии, кто где играл. Он как рванёт! Там один негр у них был. А он мне: ' Ты чего?! Я другу кричу: 'Вова, держи негра!'. Их в Африке леопардами травят, они же бегают — как по воздуху летают!'.

Я-то их собираю, а этому зачем? У меня потом товарищ с парохода начал выпрашивать: 'Сань, дай пластинку'. А он мне отвечает: 'Так на шару же'.

Мы проиграли со счётом 1:0. Матч кончился. Выхожу. В раздевалке мне наши говорят: 'Сань, там тебе американцы какие-то пластинки принесли'. У кого одна пластинка, у кого две, четыре. Стоит очередь. И всё для меня!

'Слейд', 'Свит'... Я с ними о музыке начал разговаривать. Объясняю, что это английские ансамбли такие. А американец меня спрашивает: 'А кто это?'. А он мне и говорит: 'А зачем мне эта маленькая Англия?'.

Но мы говорили больше 'о птичках': вомен, дринк, мьюзик. Банкет в этом клубе был прекрасно организован. Нам, во всяком случае. О политике-то нельзя было разговаривать. Но о России знают ноль целых одну десятую. Нормальные люди были эти американцы.

Кто-то из морей привёз. А началось всё с сорокопятки 'Битлз'. Это меня тогда и зацепило на всю оставшуюся жизнь. Мне сестра принесла послушать. Кто-то из рейса пёр пачки мохера, кто-то ковры. Моряки всегда что-то покупали во время заходов в иностранные порты. Ну и джинсы, конечно. Я же пёр пластинки.

Слушали музыку 'на костях'. Музыку я для себя начал открывать в 1963–1964-м. Качество ужасное. Тогда советские умельцы научились при помощи утюга в домашних условиях записывать на старые рентгеновские снимки. Люди слушали эти 'пластинки' на вертушках. В Калининграде в районе Центрального рынка была палатка, там и записывали. Поэтому они и назывались 'на костях'. Смотришь эту пластинку на свет, а там кости, рёбра, лёгкие чьи-то...

Приходишь в магазин, а там джинсы за 20 долларов. Морякам платили не так много. А джинсы хочется. А у тебя всего десять. Мы присматривали себе джинсы в отделе для взрослых, а надо было покупать в отделе для детей. Нас потом шипчандлер, местный торговый агент, снабжающий суда провизией, рассказал, как надо правильно джинсы покупать. Мы пришли в детский отдел. Дети разные же бывают. А ещё можно было покупать на распродажах. Джинсы нужных нам и вполне себе взрослых размеров — два доллара. После рейса, святое дело, пошли в ресторан 'Атлантика'. Я на такой распродаже однажды купил себе костюм — это что-то! Ко мне потом полвечера музыкант из ресторанного ансамбля приставал: продай да продай, я тебе за него два джинсовых костюма дам. Я был в этом костюме. Не продал.

Но до Мадагаскара мы не дошли. Последний мой рейс был на Мадагаскар. И отравился экипаж. Как-то на завтрак экипаж покушал консервированное сердце. Это рядом с Кейптауном. Зашли мы в порт Элизабет. Я там первый раз увидел сёрферов. Там нас две недели лечил Красный Крест. Это было нечто...

С накладными карманами. Это был хороший костюм. Но на распродаже я его за десять купил. За 190 долларов. Брюки были немного длинноваты, пришлось их подрезать.

Я помню, как в Чкаловск приехал на своём такси и ко мне два лётчика взмыленных бегут: 'Шеф! Конечно, город был другим. На Южный вокзал! Срочно! До отправления поезда оставалось семь минут. Рижский поезд!'. Светофор был только на площади Победы. Я их чемоданы в машину на ходу забрасывал. А сейчас? Успели. 50 минут из города выбирались, до Гвардейска за 15 минут доехали. Я как-то с приятелем в Гвардейск собрался.

Ресторан 'Балтика' на Леонова. Настоящий матёрый моряк обязательно должен был пойти по возвращении посидеть в ресторан. 'Атлантика' также котировалась. Сейчас там 'Гранд Холл'. Были ещё и кафешки разные, где наливали. А до неё — ресторан 'Гудок' на Южном вокзале. Народ тогда так не бухал, как сейчас. Питейных заведений хватало.

А потом мне повезло: по случаю удалось купить 'Жигули', первую модель. Первой моей машиной был 'Запорожец'. Он в рейс собирался, деньги нужны были. Зашёл к товарищу-моряку. Пошёл к какому-то старику — мастеру. И ударил где-то свои 'Жигули'. Таких денег у него не было. Старик насчитал ему за ремонт бешеную сумму по тем временам — 1200 рублей. Я занял пятьсот рублей и купил машину. 

Я когда в такси работал, возил туда Геннадия Хазанова и актёра Николая Крючкова. А лучшей гостиницей была 'Москва'. Это потом гостиницу 'Калининград' построили.

Она тогда одна на весь город была. Приехал на станцию техобслуживания. Я спрашиваю: 'Как сто рублей?! Ребята посмотрели и говорят: отремонтируем, сто рублей. Они рукой машут: 'А это Палыч. А ему какой-то старичок 1200 насчитал!'. Он всё в старых, дореформенных деньгах считает...' Мы его знаем.

Барахоловка на острове действовала с 1975 года. Музыка — смысл моей жизни. Пришёл, заплатил за место — торгуй. Сейчас на этом месте супермаркет 'Виктория'. Чаще всего пластинками менялись. У нас, меломанов, был свой угол — в самом конце, возле туалетов. Средняя зарплата начинающего инженера — 120 рублей. Хорошая пластинка стоила 40–60 рублей. Они проверяли, есть ли у тебя талончик — заплатил ли ты за место и право продавать. По барахоловке ходили контролёры. Это уже незаконное предпринимательство. Если у тебя талончика нет — это уже совсем другая история.

Это же 1976 год, в месткоме — ветераны-фронтовики. Захожу на заседание месткома. — 'Нет, — говорю, — выполняю'. Один спрашивает: 'План не выполняешь?'. — 'А за что тебя сюда? 'Машину государственную в личных целях использовал?' — 'Нет, не использовал'. Которые на проигрыватель поставишь, и они играют... За какие такие пластинки?' — 'Ну, — говорю, — за музыкальные. 'Амурские волны'...' Ну там...

С барахоловки мы ушли на Гагарина. Но меломанов всю жизнь гоняли. Но нас и оттуда погнали. Собирались перед бензоколонкой, справа. Я после моря в таксопарке работал, ну и пришла бумага из милиции на работу. Меня как-то поймали. Пришёл. Вызвали меня к начальству. Кого-то за невыполнение плана, кто-то водку продавал, его поймали... Кроме меня, ещё человек десять стоит.

Человек в КТИ учился, заканчивал. Но были и другие истории. И по распределению направили на Сахалин — в качестве наказания. Его задержали с двумя пластинками под мышкой. Вот только два месяца назад вернулся. Он всю жизнь там прожил. Так что пластинки — это было весело. За пластинки можно было уехать, куда Макарка телят не гонял — Дальний Восток, Совгавань... И серьёзно.

Иди, работай, план давай! Вы бы видели, как этот ветеран орал: 'Они что, охренели?! План нужен, какие пластинки, милиции делать больше нечего?!'.

Устроиться туда была целая проблема. В городе был один таксопарк. 1200 человек работало, 600 машин. Только по великому блату. Не сдал правила — работать не поедешь. На линию выезжаешь — сдаёшь правила, врача проходишь. Это сейчас три месяца отучился — и пожалуйста, уже таксист. Для начала надо было три года за рулём просидеть — тебе ведь доверяли возить людей. Конечно, какой-то график существовал, но его разрешалось нарушать. В семидесятые восемьдесят процентов таксистов были бывшие моряки. Главное — план давать.

С 1975 года. Я в таксопарке 15 лет отработал. Плюс сдача, чаевые. Зарплата — 40 рублей аванс, 80 — получка. Кто-то по ночам водку продавал. Ну и народ 'химичил', как мог.

Она на кирпичах стояла. Когда я пришёл на работу в таксопарк, мне дали разваливающуюся колымагу. А работать надо. Пошёл на склад — запчастей нет. Смотришь: стоит чужая машина разобранная, что-то там у неё разбито. У меня уже двое детей к этому моменту. Так и восстановил автомобиль. Ну и свистнешь то, что тебе нужно. А он: 'Как выезжаешь, на чём выезжаешь?!'. Подхожу к механику, говорю: 'Путёвку подпишите, я выезжаю'.

В Англии, Бельгии или Голландии. Я сегодня могу любую пластинку найти. Но всё равно — пластиночку в копилку положишь, она лежит и радует. Но цены! Но у меня нет задачи набить закрома. Сейчас у меня их где-то около тысячи. Для меня важно настроение. Я никогда не собирал пластинки одной группы от корки до корки. А есть коллекционеры, которые собирают один альбом, выпущенный в разных странах. Сегодня такое настроение — буду слушать 'Роллингов', завтра другое — буду слушать UFO. Есть альбом любимой группы, выпущенный в Англии, Швейцарии, Аргентине, Польше. Коллекция получается гигантская. Я этого не понимаю... Коллекция большая, а музыки у него раз, два — и обчёлся.

Моряки китобойной флотилии 'Юрий Долгорукий' рассказали о рейсах и жизни на берегу.  Одним из героев проекта стал легендарный калининградский фарцовщик.

По материалам klops.ru




Вернуться назад